Без вести не пропал. Как алексеевец восстановил боевой путь деда

Перед отправкой на службу в марте 1941 года в общении с родными и камызинскими друзьями Иван Алексеевич Гребёнкин заявлял: «Если родится сын, выставлю ведро водки!». У него уже росли две дочери, а он мечтал о наследнике. Сын в самом деле родился, но молодой отец его не увидел. Жизнь в тот год круто повернулась, с западной границы на страну напали вороги со зловещей свастикой.

Иван Алексеевич к тому времени служил в 314-м лёгком артиллерийском полку 149-й стрелковой дивизии. С мая 1941 года воинское соединение находилось в летних лагерях в Коротоякском лесу. По звуку трубача в шесть утра — подъём, весь день постигали науку наступать, учили уставы и слушали внушения политработников о непобедимости Красной армии. После объявления войны уже 27 июня дивизию погрузили в эшелоны и отправили на фронт.

Боевое крещение Гребёнкин принял 23 июля в районе города Рославль Смоленской области. Дивизия, чтобы не допустить продвижения противника в направлении Ельни, перешла в наступление, продвинулась вперёд на 60 км и захватила до 600 пленных. Это было, пожалуй, первое крупное пленение гитлеровцев во время войны. Настроение у бойцов и командиров стало приподнятым, выросла уверенность, что врага можно одолеть. Правы были политработники в речах о мощи Красной армии.

Однако после 29 июля наступательные бои стали тяжёлыми. Дивизия, в том числе и артиллерийский полк, несли большие потери. К 1 августа немцы перегруппировались, для удара собрали в кулак живую силу и технику. После длительной артиллерийской подготовки и при господстве авиации в воздухе вражеские войска перешли в наступление. Контрудары не приносили успеха. Поражающие орудийные залпы немцев и неотвязные налёты бомбардировщиков не давали поднять головы. Лёгкая артиллерия 314-го полка не могла нанести существенный урон фашистским танкам.

Дивизия оказалась в окружении, тут же обнаружился острый недостаток в людях и боеприпасах. Выяснилось, что мы не готовы к тактике обороны. Полки предпринимали попытки пробиться к своим. К 10 августа дивизия, теряя бойцов, вышла из окружения за реку Десну. Всего прорвали кольцо около 8 000 воинов, в том числе более 2 000 раненые.

Не было среди них артиллериста Ивана Гребёнкина. Его жене Татьяне Васильевне в Камызино пришло безрадостное сообщение: пропал без вести. А это значило — никакой помощи семье от государства не положено. Пропал и пропал, куда делся, неясно. Погиб в бою и при суматохе в отступлении штабисты никак не смогли оформить «похоронку». Или попал в плен…

В семье Гребёнкиных посчитали, что Иван Алексеевич погиб. Его сын Василий в полной мере испытал горечь безотцовщины. В 11 лет после смерти матери оказался полным сиротой. Опекали дядя и сёстры Надежда и Полина. Но в то голодное и полуголодное время мечтал лишь о еде. Такое впечатление осталось у него о детстве и отрочестве.

Подрос и определился в колхозные механизаторы. Пахал и сеял на тракторе, убирал урожай на комбайне с крестьянским усердием и старанием. О том говорят медаль «За трудовую доблесть» и Почётная грамота Министерства сельского хозяйства СССР. Скончался в 63 года, так и не узнав, где сложил голову отец. И до конца своих дней всё сокрушался по этому поводу.

Его сыну Ивану Гребёнкину тоже не давала покоя эта неопределённость. Он внимательно просматривал все сообщения о боях 1941 года на Смоленском направлении, проследил боевой путь «дедовской» 149-й стрелковой дивизии. Определённость появилась 2010 году, когда он в «Заре» прочитал целый абзац о судьбе деда. Это была публикация о воинах Красненского района, павших на фронтах Великой Отечественной войны, подготовленная краеведом Дмитрием Шеншиным.

В том абзаце было сказано, что номер орудийного расчёта 314-го артиллерийского полка Иван Алексеевич Гребёнкин, 1913 года рождения, попал в плен в бою за город Рославль 4 августа 1941 года. Находился в лагере для военнопленных Маутхаузен и погиб 28 января 1943 года. Кремирован там же.

Внук тут же воспользовался возможностями Интернета. Иван Васильевич открыл сайт Маутхаузена, удостоверился в точности газетного сообщения. В документе с немецкой педантичностью были отмечены рост пленного в 172 см и цвет его волос — брюнет. Тут же проставлен лагерный номер 127948 и сделан отпечаток пальца. А вот снимка не оказалось, хотя в других документах наклеены.

И в семье нет снимка воина, погибшего за Родину, и это огорчает и печалит его внука Ивана Гребёнкина, былого наставника агротехнического техникума, а ныне начальника управления комитета по агропромышленным вопросам и имущественным отношениям администрации Алексеевского городского округа. Он обратился к священнику камызинского Свято-Духовского храма с просьбой, уместно ли установить памятный крест на местном кладбище? Тот утвердительно ответил. Внук изготовил и водрузил такой крест с надписью о своём деде — рабе божьем, рядовом 314-го артиллерийского полка Красной армии, погибшем в лагере смерти Маутхаузен. Теперь, когда вся страна, словно по команде из тех военных лет, выстраивается в «Бессмертный полк», Иван Васильевич мысленно шествует в общем строю с той надписью павшему деду.