Шефы Алексеевки. Краевед Анатолий Кряженков напомнил читателям «Зари» историю одной улицы города

В Алексеевке есть улица Старых Большевиков. Редко в каком населённом пункте России вы встретите такое название («тёзки» есть лишь в Воронеже, Екатеринбурге, Гусь-Хрустальном и Луганске). Правда, до Октябрьской революции улица именовалась Моспанова, в 20-е годы прошлого столетия получила название в честь Февральской революции — 28 февраля, а в 1967 году — нынешнее.

Кто же такие старые большевики? Это группа революционеров, которая по возрасту уже не могла вести активную политическую деятельность в первые годы СССР, но ещё сохраняла желание посильно поддерживать советскую власть. Эти поборники коренных перемен в царской России прошли суровую школу подпольных встреч, нелегальной пропаганды, арестов, тюрем, одиночек и ссылок в гиблые места. Увлечённые идеей социального переустройства в стране, они шли на любые житейские жертвы ради образования общества равенства и справедливости.

Разумеется, ветераны партии не могли предвидеть, каким путём будет утверждаться идея социализма и какая судьба постигнет СССР. А тогда страстно заботились о светлом будущем. Одно из направлений их устремлений — деятельность Общества старых большевиков. Эта всесоюзная общественно-политическая организация оформилась в феврале 1922 года. Председателем до 1931 года был революционер и публицист Михаил Степанович Ольминский. Общество определило круг основных интересов — изучение истории партии, агитация и просвещение, поддержка местных отделений.

Первое время активисты с большим партийным стажем хотели назвать своё детище обществом политкаторжан и ссыльнопоселенцев. И очень протестовали, когда начали принимать в их ряды тех, кто вступил в партию после 1917 года. В первый год Общество представляли 64 большевика, а к дате самороспуска в мае 1935 года организация выросла до двух тысяч человек.

Впрочем, нас интересует улица Старых Большевиков, потому после краткого знакомства с «ветеранской» организацией перейдём к местной текучке.

Ещё в 1957 году пожилой алексеевец Илья Капустянов в районной печати вспоминал, как в 1924 году слушал выступление седобородого председателя Общества Михаила Степановича Ольминского на площади III Интернационала. Тот прибыл в родные для него места на отдых и с желанием подробнее узнать о жизни местных партийцев и буднях советской власти. Ольминский прохладным днём выступил на первомайском митинге и объявил, что «Общество старых большевиков может взять над Алексеевской волостью культурное шефство, помочь рабочим поднять полукустарную промышленность до индустриального уровня, а крестьянским середняцко-бедняцким хозяйствам встать на ноги».

По возвращении в Москву Михаил Степанович направил в Алексеевку письмо с рекомендацией волостному комитету РКП(б) «послать в Общество мотивированную просьбу о том, чтобы оно приняло шефство над вашей волостью».  Почему мотивированную просьбу? Ольминский, уже знавший мнение сподвижников, пояснил: «Относительно Алексеевки есть возражения, что она далеко от Москвы, а в Обществе или люди по горло заняты, или полуинвалиды». Напомню, что в 1918 году Алексеевка получила статус города, а в 1923 году ей вернули статус слободы, и она вместо уездного центра стала во главе волости. 

В столицу пошло письмо, в котором местный партийный комитет толково подобрал слова для просьбы «найти возможным взять Алексеевскую волость под своё шефство». «Были бы весьма рады оказанным вниманием со стороны Общества старых большевиков, — говорилось в послании, — тем более та или иная поддержка, идущая от старой гвардии, явится и известным идейным руководством над нашей парторганизацией».

Обращение было воспринято с повышенным вниманием, и 11 октября 1925 года на общем собрании Общества старых большевиков просьба была удовлетворена. При этом учтено обещание алексеевцев оказывать всестороннюю помощь и поддержку представителям старой гвардии во время пребывания на берегах Тихой Сосны.

Попечительство столицы оказалось плодотворным. Из Москвы уже в декабре того же года поступили изложенные без сухой учёности книги для кружков и школ партийной учёбы, для библиотечек-передвижек. В марте следующего года по почте пришло 300 популярных печатных экземпляров.

Общество положило начало радиофикации. В апреле 1926 года передан громкоговоритель, который установили во дворе алексеевского рабоче-крестьянского клуба. Укреплённый на высоком столбе, этот заманчивый раструб интриговал и удивлял уверенными голосами о жизненных конкретностях. Возле двух радиоприёмников, поступивших в сёла Матрёно-Гезово и Теплинка, мужчины так заслушивались, что и покурить забывали. Рядом с ними теснились женщины и молодые люди, собравшиеся на зональную конференцию. Крестьяне Иловки, проведав о возможности в тот же час узнавать столичные новости, провели сбор средств на установку радио. Ольминский внёс свою лепту на покупку громкоговорителя в Подсереднем и прислал сельчанам 200 рублей. 

При финансовой поддержке Общества в мае 1927 года на экскурсию в Москву проводили десять учеников 4-й группы профтехшколы. По возвращении домой они увлечённо рассказывали о столичных диковинах — оборудовании заводов, музеях, галереях, парках, трамваях. По ходатайству старых большевиков на капитальный ремонт профтехшколы профильное ведомство столицы выделило 65 тыс. рублей. 

Фронт забот Общества всё ширился. Была оказана помощь в оборудовании типографии, строительстве второго корпуса больницы (ныне стоматологическое отделение ЦРБ), реконструкции завода эфирных масел, приобретении мануфактуры членам коммуны «Наш ультиматум» в Москве. В феврале 1930 году начала «крутить» фильмы первая в районе кинопередвижка (с 1928 года Алексеевка уже являлась центром района).

На повестке дня страны стояла судьба крестьянства. Для поддержки колхозного движения в район прибыли два выпускника Сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева. В 1930 году в Алексеевке первые борозды проводила машинно-тракторная станция (МТС) — база для механизированной обработки земли на больших площадях. Её парк из 34 тракторов «Фордзон» и «Универсал» возделывал колхозные пашни на общей площади почти 20 тыс. га.

Местные партийцы дорожили приездами московских шефов. Им предоставлялись все возможности для общения и практических шагов. При встрече московских гостей звучало заверение «твёрдо держать в своих руках… Красное знамя пролетарской революции».  В ноябре 1924 года в Алексеевке побывал Иван Михайлович Голубев — социал-демократ с 1898 года. Как член коллегии Наркомзема, имевший опыт содействия сельскому хозяйству, он особенно заинтересованно вникал в ход крестьянской кооперации.

Один из участников встреч с большевиком Василием Андреевичем Шелгуновым в 1927 году вспоминал: «Нас, молодёжи, было человек сто. Тесно прижавшись друг к другу, мы сидели в комсомольском клубе, стараясь запомнить каждое слово. А старик, с большой окладистой бородой, осыпанной густым серебром седины, в тёмных очках, мягким задушевным голосом рассказывал: «В десятилетие смерти Некрасова, 27 декабря 1887 года, ходили на кладбище, устроили нечто вроде демонстрации. Когда расходились, прятались от шпиков».

Молодые слушатели знали, что Шелгунов неспроста выступал в тёмных очках. Это его Ольминский как раз отнёс к товариществу «полуинвалидов». Василий Андреевич ещё в 1905 году в тюрьме потерял зрение, но не утратил желание вести агитационную работу в пользу советской власти. Вместе со своим сподвижником Константином Максимовичем Норинским он неделю жил в Алексеевке, встречался с рабочими эфирного и маслобойных заводов, посетил рабочий клуб, побывал на занятиях в профтехшколе и школе второй ступени, выступал перед крестьянами. Везде шёл разговор о построении нового справедливого общества и о трудовом сплочении.

У жившего в то время в Алексеевке историка-краеведа Степана Миргородского осталось впечатление: «Агитаторами старые большевики были чудесными. Да и своей жизнью, революционной борьбой, удивительной личной скромностью являлись живой историей  большевизма. Своими беседами, собственной жизнью они учили трудящихся крепить социалистическую Родину рабочих и крестьян».

Всё лето 1930 года взыскательным взглядом наблюдала уклад жизни в Алексеевке представитель Общества Александра Владимировна Померанцева. Она заметила злоупотребления местной власти, доложила об этом в Москву. Писала, что обнаружила «безответственное нарушение директив партии и элементы прямого разложения в руководящей верхушке районных работников». Особенно заметно сникло трудовое настроение членов коммуны имени Старых большевиков. Померанцева перечислила руководящих чинов района, которые «воспользовались коммуной для своих развлечений с пьянкой и женщинами, окончательно дискредитируя идею коммуны в глазах трудящихся».  По её мнению, вся руководящая верхушка района «представляла собой деморализованную группу членов партии».

Специальная комиссия вскрыла, как писали, «алексеевский гнойник». Все чины верхушки были наказаны по партийной линии, привлечены к административной или уголовной ответственности.

Обновлённое бюро райкома ВКП(б) неизменно уведомляло Москву о «текущем моменте», рабочем настроении населения, состоянии артельной кооперации, характере коллективизации. В ноябре 1931 года для очного общения в столице побывала алексеевская делегация из трёх руководителей аграрных хозяйств и стольких же передовиков коммуны имени Общества старых большевиков. Их сообщения на совещании в Колхозцентре восприняли вдумчиво.  Было принято постановление во имя оздоровления деятельности коммуны «поставить перед кредитными учреждениями вопрос о возможной отсрочке уплаты задолженности». На том же совещании отметили «поистине выдающуюся роль в подъёме колхоза «Самородок» А. П. Михайловского, опытного знатока огородного и садового дела, человека энергичного и с богатой инициативой».     

Связь с Обществом поддерживалась до начала 1935 года, хотя у руководящего руля уже находился Емельян Ярославский — преемник Ольминского. Перемены, которые произошли за это время в алексеевском крае, носили созидательный характер и потому заслуживают почтительного отношения в нашей исторической памяти. А улица Старых Большевиков — отзвук угодных эпизодов, дошедших до нас из прошлой жизни.