В тылу врага. Как алексеевцы выстояли на своей земле в годы Великой Отечественной войныСтатья

Очерк о подвиге братьев Костылёвых, расстрелянных фашистами осенью 1942 года в хуторе Сидоркин, «Алексеевская коммуна» опубликовала в сентябре 1943 года. Младший из них майор Красной армии Андрей Трофимович, оказавшись в тылу по ранению, из ракетницы подавал сигналы нашим самолётам для бомбардировки вражеских эшелонов в Алексеевке и Хлевище.

Газета приводила подробности всех обстоятельств, связанных с подпольным действием. Риск ночных сигналов переносился и на семьи братьев. Тревожно было на душе Марии — жены Андрея Костылёва. Тот скрытно вернулся домой и в любой день по доносу мог быть арестован как командир Красной армии. А тут ещё по темноте затеял таинственные отлучки из дома.

«Весь день не покидала тревога её сердце, и только глубокой ночью, когда Фёдор, товарищ Андрея, с которым он пришёл, с нагруженной продуктами и хлебом котомкой за плечами вышел за порог, — с души её свалился камень.

— Недоброе ты затеял Андрюша, — тихо сказала Мария мужу, когда тот, проводив Фёдора, вернулся в избу. — И сам погибнешь, и семья пропадёт. Ведь четверо детей у нас.

— Я свою дорогу знаю, Маруся, хорошо знаю, — тихо, но твёрдо ответил Андрей.

Мария поняла, что дальше разговаривать бесполезно. Она хорошо знала мужа: один раз решает. Тяжело вздохнув, она постелила постель, перепеленала новорождённую девочку».

Андрей Костылёв по ночам часто выходил из дома. В те часы село содрогалось от взрывов бомб, наши самолёты бомбили железнодорожное полотно и поезда на Хлевище. Жена, опасаясь арестов, «чаще обычного стала выпроваживать на улицу трёх старших детей, даже поесть им отдала в сенцах». К мужу стал наведываться старший брат Даниил Трофимович, они просили Марию выйти и скрытно говорили наедине.

Староста Сидоркина выследил‑таки возвращение домой и ночные вылазки Андрея Трофимовича и донёс коменданту станции Алексеевка. Его арестовали и затолкали в избу брата. Во время допроса Андрей признался, что сам подавал сигналы из ракетницы, чтобы не подставлять, защитить брата. Немецкий офицер попытался добиться большего и для острастки замахнулся на старшего брата.

«Бить меня? В моём доме?! Я хозяин здесь!», — громко сказал Даниил Трофимович, гневно глядя врагу в лицо, отчего тот незаметно опустил руку.

Фашисты распорядились по‑своему и повели обоих на расстрел, подталкивая прикладами автоматов. «Трое белоголовых внучат кинулись к Трофимовичу, обхватили его колени, заплакали. Немцы отшвыривали их пинками кованых сапог», — рассказывала газета.

В очерке описаны последние минуты подпольщиков: «Их привезли к противотанковому рву за хутором. Поставили порознь. Даниил Трофимович оглядел широкое поле, уходящее в лиловые горизонты, и глубоко вздохнул. У его ног лежала родная земля, пахнущая осенним терпким запахом полыни, в которую он вложил много труда за свои 65 лет жизни. Сколько радостей и невзгод связано с этой землёй! Сейчас эта земля примет их с братом…».

Мысленно он успокаивал себя: род Костылёвых не переведётся. У него оставалось 15 внуков, а четыре сына, зять и брат Егор, полковник, отомстят за него на фронте.

Андрей перед расстрелом попросил закурить и развязать руки. Но вместо папиросы ухватил офицера за горло. Его оттянули от врага и тут же выстрелом в лицо смертельно ранили, а потом с остервенением добивали. Следом начали избивать Даниила Трофимовича, потом застрелили.

«Девять дней не давали их хоронить, — писала «Алексеевская коммуна». — Измученные частыми обысками, грабежом, побоями и допросами жёны и родные братьев всё‑таки тайком выкрали тела убитых и похоронили их на кладбище».

В настоящее время родные братьев Костылёвых принимают меры, чтобы на месте захоронения установить достойный памятник.