Перед решающим шагом. Как священник помогал людям в дореволюционной Алексеевке
Краевед Анатолий Кряженков восстановил жизненный путь Дмитрия Краснопольского, который служил дьяконом в Свято-Троицкой церкви.
«Заря» уже рассказывала о службе нашего земляка, священномученика архиепископа Митрофана (Краснопольского) в Преображенском храме села Матрёно-Гезово в 1892 году. Затем последовало перемещение. 23 февраля 1893 года он был назначен дьяконом в Свято-Троицкую церковь слободы Алексеевки.
Освящённый в 1808 году, храм был самым первым каменным строением в слободе. Возведённый в стиле классицизма с двумя рядами окон он производил впечатление двухэтажного величественного здания. По рассказам старших Дмитрий Краснопольский знал, что в этом храме при многочисленном стечении жителей слободы в 1870 году была отслужена божественная литургия в честь открытия двухклассного училища, в котором он шестилеткой начал долгий путь к знаниям.
С тех пор Алексеевка внешне почти не изменилась. Правда, продвинулось вперёд маслобойное дело, вместо конных начали действовать паровые заводы. Бывший дворовый графа Шереметева Яков Мартынов открыл фотографию. На территории центрального кладбища сооружена церковь Александра Невского.
На малой родине Дмитрий Краснопольский душевно возрождался, помаленьку рубцевалась горестная жизненная рана, связанная с семейной драмой. Разумом он понимал, что такова воля Божья, но в глубине души таилась кручина о рано покинувшей земной мир спутнице жизни. Молодой дьякон всё так же обращал внимание на сирых и убогих, одаривал их не только на церковной паперти, но и на рынке, куда, бывало, заходил по ярмарочным дням. На этом шумном торжище Дмитрий Краснопольский удивлялся множеству предлагаемых товаров. Торговцы по‑прежнему завозили в свои лавки разного рода мануфактуру, галантерею, бакалею – всё, что диктовал крестьянский спрос. За право торговли владельцы прилавков платили взносы по второй купеческой гильдии. Ремесленники выставляли кадки, колёса, сани, сапоги, полушубки. Рядом громоздились искусные изделия кузнецов и столяров.
Хлебопашеством занималась меньшая часть жителей. Они по преимуществу сеяли подсолнух и сдавали семечки состоятельным предпринимателям, которые обзаводились маслобойными заводами. Владельцы свободных капиталов положили начало массовой застройке Алексеевки каменными домами. Дмитрий Краснопольский по прибытии отметил десятки новых двухэтажных и одноэтажных домов из желтоватого кирпича собственной алексеевской выделки.
Особое внимание обратил дьякон на работы иконописцев из мастерских Михаила Малярова и Бориса Москаленко. Иконы, писаные на полотне, продавали по дешёвой цене.
Приходя на службу, Дмитрий Краснопольский испытывал одинаковое состояние с тем, которое изложил писарь слободского волостного правления: «Благодаря хорошему порядку, при входе в церковь чувствуешь, что находишься в храме Божьем, а хорошее служение невольно располагает к молитве». Расположение верующих добавлял слаженный хор певчих.
Прихожане припоминали, как годом ранее по ходатайству жителей слободы в церковь из Дивногорского монастыря была принесена чудотворная икона Сицилийской Божьей Матери, чтобы избавить алексеевцев от свирепствовавшей летом холеры. Дмитрий Краснопольский вполне мог разделить мнение священника Иоанна Скрябина в «Воронежских епархиальных ведомостях» о прихожанах:
«Они отличаются особенною религиозностью и усердием к храмам Божиим, которые неопустительно посещают во все воскресные и праздничные дни, где любят слушать пастырские поучения, без всякого уклонения исполняют христианский долг говения, исповеди и св. тайн причастия».
В православном журнале отмечалось последующее усердие верующих алексеевцев: «Многие с этой целью в начале четырёхдесятницы пилигримствуют в Воронеж и Задонск к угодникам Митрофану и Тихону, а некоторые даже в Киев. Поминовение усопших считают необходимою обязанностью и по возможности стараются выполнять оную, часто приглашают в дома свои духовенство для служения молебнов, особенно в праздники св. Пасхи, Рождества Христова, св. Троицы, святителей Николая, Митрофана, Тихона и др.».
В Страстную пятницу дьякон Краснопольский стал участником молебствия, заведённого в Алексеевке. Один из дьяконов соседнего Крестовоздвиженского храма после царских часов приносил в Свято-Троицкую церковь плащаницу, которую вместе с Краснопольским возлагал на святом престоле. В час пополудни в обеих церквах начинался протяжный звон в один колокол. Через час духовенство Крестовоздвиженского храма и прихожане с хоругвями приходили в Свято-Троицкую церковь и вместе с её священниками поднимали плащаницу, при пении «Святый Боже» и общем колокольном звоне несли её обратно, где соборно отправляли вечерню.
Молодой дьякон особенно остро воспринимал зависимость сельского духовенства от состоятельности прихожан. Уже в сане архиерея он вспоминал:
«Мне никогда не забыть немногих, но глубоко запавших в мою душу слов, которые сказала мне одна женщина, когда я, только что сошедший со школьной скамьи и восприявший духовное служение, впервые должен был протянуть руку за тем хлебом, которым обычно благодарят во время визитации духовных отцов. Видя мое крайнее смущение, мою растерянность, видя, каким полымем стыда загорелось мое лицо, эта простая женщина сказала мне: «Что же ты, кормилец, бери, ведь тебе с этого жить надо…». Её слова были проникнуты теплотой, сердечностью и сочувствием, но в них я услышал горькую истину, что духовенство, в том числе и я, ставший в ряды его, должно жить поборами».
Он видел также, что священство в то время находилось в лучшем положении, чем паства, которая могла рассчитывать лишь на свои руки и Божий промысел. В Свято-Троицком храме Краснопольский служил до осени 1893 года. На родной земле Дмитрий в 23 года, не обременённый семьёй, решил полностью посвятить свою жизнь служению церкви и поступил в Киевскую духовную академию, в которую был зачислен 13 сентября того же года на церковно-историческое отделение.
Далее начинался многотрудный и тернистый путь нашего земляка служения церкви и православной вере. В духовной академии Краснопольский был пострижен в монашество с именем Митрофан в честь святителя Митрофана Воронежского.
