Дополнил летопись отчего края. Как алексеевский краевед по крупицам собирал моменты истории

Историю мы изучаем масштабными подходами, начиная от Древнего Египта до событий современности. С малой родиной это никак не связано и к созреванию гражданского чувства не относится. Между тем известная песня утверждает, что отчизнолюбие начинается «с того, что в любых испытаниях у нас никому не отнять» и особенно «с той песни, что пела нам мать». Как жили-были родные прадеды и деды, узнаём из краеведческих публикаций. История малой родины создаётся не научным путём, а поисками увлечённых людей. Кто они? Об одном из алексеевских краеведов стоит вспомнить.

Знания пошли впрок

В начале 60-х годов прошлого века несколько алексеевцев, занимавших ответственные посты в партийных структурах, заочно окончили исторический факультет Воронежского университета. В то время диплом историка считался профильным для политического и общественного работника. Но, насколько помню, только редактору газеты «Заря» Ивану Овчаренко учёба пошла впрок. Для него изучение истории родного края стало составной частью журналистского творчества.

Начало положила дипломная работа о революционных событиях 1917 года и первых годах советской власти в нашем крае. Овчаренко добился ознакомления с документами Воронежского областного партийного архива, хотя доступ в это «режимное» учреждение был сугубо ограничен. Он вчитывался в рукописи и машинописные тексты, делал пометки в общей тетради. Документы с грифом «секретно» только прочитывал. Тетрадь выносить не разрешалось. После окончания работы ответственный специалист просмотрел заполненные страницы, не нарушил ли посетитель «режимные» правила, расписался под итоговой фразой, что «для архивных записей использовано 53 листа», и таким образом дал добро на вынос черновика в коленкоровом переплёте.

«Добытые» в особом хранилище материалы послужили основой не только для дипломной работы, но и для газетных публикаций. Наиболее полно проявилось это при выпуске тематических страниц в преддверии 50-летия советской власти в 1967 году. «Заря» и потом помещала записи из тетради, составившие хронику переломных событий на алексеевской земле.

Приведём цитату из той тетради за март 1919 года: «Сознательное отношение городских масс как к Советам, так и партии. В уезде по деревням крестьянство будируется кулацкими и тёмными личностями и противодействует Советской власти и работе партии. Почва для этого — неумелая реквизиция агентами Центра чрезвычайного революционного налога и мобилизации подвод и людей на общественные работы».

К этому же времени относится и такая информация: «Алексеевским уездным комитетом были получены из Центра для вооружения членов партии итальянскими винтовками «веттерли», которыми вооружено уже 13 волостных ячеек и роздано им же 118 винтовок с достаточным количеством патронов. В распоряжении комитета ещё имеется запас оружия».

В атмосфере господствовавшей идеологии Овчаренко объяснял ситуацию борьбой большевиков с противниками советской власти. Сегодня те события можно истолковать по-разному. Но сами события — это факты, наша история, как бы к ней сегодня не относились. Потому Иван Владимирович, обнародовав их, сыграл важную роль летописца. Заботы и тревоги тех дней, месяцев и лет не остались белым пятном. Они запечатлены в конкретных событиях и людских судьбах.

Заниматься увлекательным делом Овчаренко приходилось одновременно с выполнением редакторских полномочий. Выглядел он внушительно: волнистая, непослушная шевелюра, карие глаза, суровое выражение смуглого лица, басовитый голос, рост выше среднего. Казалось, когда он идёт, все должны перед ним расступиться. Но Иван Владимирович вёл себя сдержанно. Старался не выпячиваться. Это особенно заметно было, когда его как члена бюро райкома компартии в праздничный день 7 Ноября или Первомая перед городской демонстрацией приглашали на трибуну. Он неизменно располагался где-нибудь в углу во втором ряду. К сотрудникам редакции относился по-отечески. Никого не распекал за ошибки. Помню, за неточности в тексте пригласил меня в кабинет, глядя в глаза, с сожалением произнёс: «Ну, как же так получилось?» Выслушав сбивчивые покаяния, напутствовал: «Вижу» — осознал, больше не повторяй! Это и на других действовало лучше любого громкоголосого нагоняя.

Имена из архива

Есть в его тетради с коленкоровым переплётом важная запись, которая помогла установить имена участников трагического события в начале 1921 года. Архивный документ воссоздаёт протокол заседания президиума Алексеевского уездного комитета РКП(б), на котором шла перерегистрация коммунистов продотряда № 1295, прибывшего из Подмосковья для заготовки продовольствия рабочим промышленных центров. В протоколе — личные дела десяти членов РКП(б). Они вместе с беспартийными продармейцами уже заготовили и отправили в города, охваченные голодом, сотни тысяч пудов хлеба, картофеля и других продуктов питания.

То была кампания продразвёрстки. Она стала частью политики «военного коммунизма», которая осуществлялась за счёт принудительного изъятия у крестьян хлеба и других продуктов по установленной, «развёрстанной» норме и государственным ценам. Разумеется, это вызывало протесты крестьян. Особенно рьяно препятствовали продразвёрстке противники советской власти.

В ночь с 25 на 26 января 1921 года продотрядовцы расположились на ночлег в хуторе Бодяков Палатовской волости (ныне Красногвардейский район). В полночь в хутор ворвались махновцы — несколько сот всадников. Они забегали в хаты, с криками и ругательствами хватали сонных бойцов продотряда, выводили во двор и тут же рубили шашками. Вместе с ними погибли и агент Алексеевского упродкома И. Е. Ткаченко и ездовой М. Ф. Крижицкий. Были убиты 17 человек.

Несколько человек спаслись, среди них — председатель уездного рабочего бюро. Он первым поведал уездному комиссару о трагедии в Бодякове. Бойцов продотряда под духовой оркестр похоронили студёным днём 2 февраля на Никольской площади Алексеевки, переименованной в III Интернационала. На траурный митинг собрались сотни горожан. Так появилось первое захоронение на нынешнем мемориале на Никольской площади.

Архивная запись в тетради побудила Ивана Овчаренко обратиться в редакцию московской областной газеты «Ленинское знамя» с пожеланием найти родственников погибших членов продотряда. Пришёл ответ специального корреспондента Б. Перельмутера, побывавшего у жены продотрядовца Сергея Рысьева. В письме журналист рассказал о впечатлениях визита.

Собранный материал Овчаренко поместил на целой странице «Зари» 7 ноября 1970 года. Затем статью опубликовали в «Белгородской правде» 20 января 1971 года. Позже на основе газетных фактов корреспонденцию подготовил журналист столичных «Известий». Имена погибших членов продотряда Овчаренко предлагал выбить на обелиске. Сегодня на мемориале нет не только имён погибших, но и самого обелиска. После реконструкции 1985 года памятное место неузнаваемо изменено.

Поддержал на плаву

Заряженный на краеведческие поиски, Иван Овчаренко хорошо знал имена видных земляков. В январе 1969 года он участвовал в расширенном заседании исполкома районного Совета депутатов, на котором были утверждены мероприятия по увековечению памяти поэта и философа Николая Станкевича. Овчаренко деятельно приступил к выполнению намеченного. Как журналист принялся решать просветительскую задачу — наиболее широко поведать алексеевцам о личности знаменитого земляка. Правду сказать, о Станкевиче к тому времени в «узких кругах» знали. О нём в своих выступлениях рассказывал краевед Степан Миргородский, в «Заре» от 15 июня 1963 года биографический материал поместил историк Владимир Бахмут, скромный уголок был отведён в краеведческом музее.

Овчаренко подготовил обстоятельный очерк «Даровитый русский», который в районной газете от 15 февраля 1969 года занял две страницы, как говорят журналисты, разворот. В публикации впервые в местной печати были детально изложены основные темы, раскрывающие жизнь и деятельность Станкевича: удеревские места, литературное наследие, лидерская роль в кружке московской молодёжи, место в истории русской культуры. Пожалуй, ключевым можно назвать процитированное мнение о влиянии Станкевича на окружающих в «его природе, способности нисколько не думать о себе и без малейшего признака хвастовства или гордости невольно увлекать всех за собой».

Этот газетный «масштаб», пожалуй, поднял престиж основной фигуры очерка и привлёк особое внимание читателей, а значит широкой аудитории. Ведь «Заря» в то время выходила тиражом более 20 тыс. экземпляров. Да и газету внимательно читали. К тому же очерк увидел свет и в шестом номере областного «Блокнота агитатора» за 1969 год.

Не сказать, что тема Станкевича решительно и надолго завоевала внимание широкой аудитории. Эффект был одномоментный. Ведь намеченные депутатами другие мероприятия по увековечению памяти славного земляка не были выполнены. Однако публикация Овчаренко «поддержала на плаву» эту тему до 1990 года, пока в Мухоудеровке не открыли музей поэта и философа.

Копилка находок

Иван Владимирович между тем уже был переполнен новыми идеями. Одну из них он претворил в жизнь 23 апреля 1972 года, организовав кросс на призы газеты «Заря». Состязания провели в районе опытной станции. На старты вышли десятки легкоатлетов учебных заведений, предприятий и организаций. «Кросс явился экзаменом для всех коллективов физкультуры» — так в газетном репортаже было оценено значение первых весенних испытаний спортсменов перед летним сезоном. Почин Овчаренко оказался жизнестойким, старты на призы «Зари» стали традиционными. В прошлом году кросс отметил своё 50-летие неизменными массовыми забегами.

В копилку краеведческих находок Овчаренко стоит отнести также газетные публикации о подвиге Героя Советского Союза Арсения Елисеевича Кришталя в боях за Алексеевку («Заря», 16 января 1973 г.) и о шефских связях с экипажем танкера «Алексеевка» («Заря, 4 сентября 1975 г. и «Белгородская правда», 14 января 1976 г). Он же собирал материалы о зверствах оккупантов на нашей земле, об Острогожско-Россошанской операции, которые в 60-е-70-е годы прошлого столетия печатали к памятным датам освобождения Алексеевки и района.

Если все публикации Овчаренко объединить, то можно сказать, что он укрепил нашу историческую память, упрочил земляческие связи и дополнил летопись отчего края. Вполне логично, что в 1977 году ему было присвоено звание заслуженного работника культуры РСФСР. Редкая для журналиста награда.